Владимир Егорычев: 17 сентября 1939-го Западная Белоруссия была взята под защиту
Фейки невежд от истории
Мы живем в реальном мире, и в нем национальные интересы главенствуют. С позиции национальных интересов и следует приветствовать воссоединение белорусов в одну семью, а не бросать камень в сторону тех, кто приближал день 17 сентября 1939 года. Не будем забывать, что проблема Западной Белоруссии появилась в 1921‑м, когда по воле государств Антанты она была передана Польше до «линии Керзона».
Что касается оценки роли СССР в воссоединении белорусов, то картина становится более понятной, если, кроме общего характера эпохи, мы примем во внимание и некоторые детали. Уже 14 сентября 1939 года Брест был окружен фашистами, 15 сентября пал Белосток. Из Берлина в Москву была направлена депеша с угрозой, что если СССР не начнет военные действия против Польши, то немцы прекратят наступление и образуют на восточных землях три буферных государства: польское, западнобелорусское и западноукраинское.
Осуществление этих планов привело бы к тому, что белорусский народ, скорее всего, уничтожался бы по частям, не исключая братоубийственной войны между собой и однозначно — с СССР.
Но некоторые историки утверждают, что в сентябре 1939‑го лишь произошла замена польского угнетения советским. Здесь явно проглядывают патологическое отрицание всего, что связано с социализмом, и странная любовь к своему народу, которому, оказывается, «полезнее» быть разорванным на части. Вот что писали авторы (кстати, доктора исторических наук) учебного пособия для 10—11‑х классов средней школы «Гiсторыя Беларусi. XX стагоддзе», изданного в 1993 году. После утверждений о том, что СССР и Германия поделили Польшу, читаем: «Гэта рашэнне (имеется в виду приказ Красной армии перейти польскую границу. — Прим. авт.), нягледзячы на захопнiцкiя мэты правячых колаў як Масквы, так i Берлiна, з адабрэннем было сустрэта савецкiмi людзьмi». Вот такие каламбуры, далекие от правды истории. Подобным авторам можно ответить словами Василия Петровича Ласковича, человека героической судьбы, борца за народное счастье в Западной Белоруссии, который за это пять лет просидел в тюрьмах «за польскiм часам»: «Чырвоную армiю акупантамi не называў нiхто. На Беларусi гэтага жудаснага абвiнавачвання не тое што прагучаць, а нават i ў думках людзей прамiльгнуць не можа. Акупанты ж не даюць зямлю, не адкрываюць школы, акупанта просты селянiн не сустрэне словамi палёгкi: «Iдуць нашы!».
На «крэсах усходнiх»
О чем же свидетельствует фактическая сторона дела? Территория Западной Белоруссии составляла 24 процента довоенной Польши, на ней проживало 13 процентов населения, но доля промышленного производства едва достигала 3 процентов. На Полесье 3 тысячи помещиков, в основном поляков, располагали двумя третями всей земельной площади. Около трети крестьянских семей вообще не имели земли и вынуждены были батрачить.
Белорусская часть населения «усходнiх крэсаў» за два десятка лет пребывания в составе Польши практически полностью лишилась национальной интеллигенции.
В 1930‑е годы в Полесском воеводстве (примерно нынешняя Брестская область) среди интеллигенции насчитывалось не более 3 процентов белорусов, и доля их неумолимо приближалась к нулю. В 1937 году в гимназиях Полесья обучалось 1925 человек, из них белорусов — 16. Во всей Польше в 1935‑м насчитывалось около 200 студентов‑белорусов — малая доля одного процента. Особенно и не скрывалось, что проводится политика целенаправленного уничтожения белорусской нации.
«Странная война»
3 сентября 1939 года, то есть через день после нападения Гитлера на Польшу, в 11:00 Англия первой объявила войну Германии. Через пять часов Франция послушно последовала ее примеру. Таким образом, три великие европейские державы вступили между собой в вооруженный конфликт, что означало открытие второго тура мировой войны. Двадцатилетняя передышка окончилась. Польские «союзники» Англия и Франция имели на западной границе с немцами, кроме мобилизованных кадровых дивизий, свыше 3000 танков (в то время как у нацистов там не было ни одного), но ни на сантиметр не двинули свои войска, чтобы спасти от полного разгрома Польшу.
Война, объявленная ими Германии 3 сентября 1939 года, тотчас приняла характер «странной войны». Над французскими укреплениями висело полотнище: «Пожалуйста, не стреляйте, мы не стреляем!» Вскоре и над немецкими окопами появилось полотнище со словами: «Если вы не будете стрелять, мы тоже стрелять не будем!» Но немцы стреляли много — на востоке. По польским городам, войскам, мостам... А вот Англия счет своим потерям на франко‑германском фронте откроет 9 декабря, спустя три месяца после начала войны, когда погибнет английский капрал.
Вот что говорил на Нюрнбергском процессе немецкий фельдмаршал Кейтель: «Мы, военные, все время ожидали наступления французов во время польской кампании и были очень удивлены, что ничего не произошло... При наступлении французы натолкнулись бы лишь на слабую завесу, а не на реальную немецкую оборону». «Если мы не потерпели крах в 1939‑м, — вторил Кейтелю генерал Йодль, — то только благодаря тому, что во время польской кампании приблизительно 110 французских и английских дивизий, дислоцированных на западе, не предпринимали ничего против 23 немецких дивизий».
У. Черчилль писал в мемуарах, что через две недели боевых действий польская армия как организованная сила прекратила свое существование. Передовые моторизованные части вермахта если и встречали какое‑то организованное сопротивление, то лишь в первые два‑три дня войны. В основном это было время, когда польская кавалерия («лучшая в Европе») мужественно бросалась в атаки, чтобы «изрубить в капусту» немецкие танки. Но к середине месяца вермахт разгромил основные силы польской армии, остатки которой беспорядочно отступали на восток. Правительство Польши и военное командование 17—18 сентября сбежало в Румынию.
Германские войска, преследуя остатки польских подразделений, приблизились к землям Западной Белоруссии и Западной Украины. Они захватили Брест и Львов. Западнобелорусское и западноукраинское население оказалось под угрозой фашистского нападения, а их территория могла бы стать для Германии выгодным военным плацдармом для похода на восток.
Единственно верное решение
«Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, которые могут создать угрозу для СССР... Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям‑украинцам и братьям‑белорусам, которые населяют Польшу.
Поэтому Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ своим войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии», — прозвучало на весь мир официальное заявление.
Утром 17 сентября войска Красной армии в составе двух фронтов — Белорусского (под командованием М. П. Ковалева) и Украинского (под командованием С. К. Тимошенко) — перешли советско‑польскую границу. Польские правители поспешно признали, что состояния войны с СССР нет. Советский Союз также не объявлял войны Польше. Поэтому в приказе верховного главнокомандующего вооруженными силами Польши маршала Э. Рыдз‑Смиглы от 17 сентября 1939 года польским войскам предписывалось не вступать в бой с советскими воинскими подразделениями, за исключением попыток разоружения или явных боевых действий, а командиры польских частей должны были вести переговоры «в целях выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию».
Частям Красной армии категорически запрещалось бомбардировать города и населенные пункты авиацией, вести по ним артиллерийский огонь, нарушать границы Литвы, Латвии и Румынии. В директивах советов фронтов говорилось о необходимости защиты местного населения от жандармов и осадников, лояльном отношении к польским военнослужащим и государственным чиновникам, которые не оказывают вооруженного сопротивления.
sb.by
