Два месяца под «свинцовым» небом
Стереть из памяти события тридцатилетней давности сложно. Да и как забыть ту печальную весну 1986 года, когда мирный атом унес жизни людей, многих лишил крова и заставил бросить родные места?.. Те, кто был направлен на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС, не осознавали реальную угрозу здоровью, которую таила в себе невидимая радиация. По молодости сложно это было понять и двадцатилетней Леокадии Петюль, которая трудилась рентгенолаборантом в Вороновской больнице.
В один из октябрьских дней 86-го в хорошем настроении девушка спешила на автовокзал. Десять часов вечера. Позади рабочий день. Скоро поедет в родительский дом в Волдотишках. Немного огорчало, что поговаривали, мол, отправят в чернобыльскую зону. Но это же слухи, успокаивала себя... Вот уже заветное окошечко. Леокадия протягивает деньги: «Мне, пожалуйста, билет до Лиды». Неожиданно раздавшийся рядом голос военкома вмиг остановил ее: «Нет. Вы никуда не едете».
И уже в 6 часов утра следующего дня она выезжала из военкомата в неизвестность. По дороге мелькали города, названия которых стерлись из памяти. На последнем пункте отдыха перед конечной целью всех собрали, объяснили, куда и зачем едут.
— Сразу испытали шок, — вспоминает Леокадия Антоновна. — Это состояние сохранилось и тогда, когда приехали на место — в 30-километровую зону, в нескольких километрах от Хойников. Поначалу было жутко. Местные жители уже были отселены. У людей, которых мы должны были сменить, лица казались серыми. Они открыто радовались, что уедут отсюда. Но вскоре страх ушел, осталось осознание: так нужно. Наверно, молодость взяла свое.
А может, первоначально помогло и присутствие земляка. Вместе с девушкой был призван и анестезиолог Ян Станиславович Ладыш, которого позже отправили еще ближе к взорвавшемуся реактору — в Припять. Леокадия Антоновна с улыбкой вспоминает, как он по-дружески подтрунивал над ней, когда видел в толпе сослуживцев в мужской военной форме и сапогах 41-го размера: «Лена, где ты?». Да и ей самой все девушки в таком одеянии казались одинаковыми. Только через три недели получили женское обмундирование, сапоги. Им, несмотря ни на что, конечно же, хотелось выглядеть красиво. И некоторые девушки все-таки нарушали запрет не ходить без пилотки.
— Каждый день обязательной была баня — считалось, что свинец смывается. Также ежедневно замеряли дозы облучения. А в документы все равно вносили предельно допустимую норму, — рассказывает о тогдашних буднях собеседница.
Боевой дух поддерживали концертные программы, танцы, живая гармонь. Работали в здании бывшего училища, которое было оборудовано под военный госпиталь. Леокадия была задействована по специальности — работала рентгенолаборантом. Сама обустроила лабораторию. Рентгеновский аппарат был палатным, а не стационарным. Но это не мешало качественно оказывать медицинскую помощь.
— Просто, когда очевидно не видишь ничего страшного, угрожающего твоему здоровью, по молодости не понимаешь реальности, — рассуждает женщина. — Отбирали молодых, незамужних… — на секунду Леокадия Антоновна задумалась, затем с уверенностью в голосе добавила: — Я с этим не согласна. Хорошо, что все обошлось... Знаете, тогда, глядя на нас, пожилой майор плакал: «Такие молодые девчонки, мои дочери. И чтоб не мы, мужики, защищали Родину, а такая молодежь?..».
С годами, по словам Л.А. Пе-тюль, конечно же, нет-нет, да и приходит на ум: «Какую дозу там получила?». Но жизнь идет дальше. Семье нужны внимание и забота. На работе ждут пациенты. А былое, наверное, лучше оставить за кадром…
Марина КОНДРАТОВИЧ.
Фото автора и из архива Леокадии ПЕТЮЛЬ.